История третья. Три «П»
«В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем. Да и мы сами тоже». (Ф.М. Достоевский, «Братья Карамазовы»)
Следующий после ареста день. Суббота. Три «П»:
Первый в твоей жизни личный следователь.
Первый в твоей жизни допрос.
После первой твоей ночи, проведённой в подвале…
Утром за мной приехали и повезли в здания МГБ.
Завели в комнату. Там уже лежал мой рюкзак, изъятый накануне.
Молодой человек, лет 30-35 сказал, что он мой следователь, и что нам нужно поговорить.
Я же в этот момент думала, что хочу в душ, хочу почистить зубы, потом выпить кофе и выкурить сигарету.
Я не спала ночь. Мысли путались. Тогда я решила особо не думать и начала рассматривать следователя.
Неловкий момент, когда твой следователь задает тебе вопрос, а ты не слышишь, о чем тебя спрашивают.
Вместо этого в голове крутится: «Парень, я очень четко представляю, что ты сейчас чувствуешь. Я знаю, что твоя задача – выполнить приказ любой ценой. Понимаю, что ты не можешь принимать решения. Знаю, что, возможно, тебе меня и будет жаль, но только на одно мгновение. Жалость в твоей работе недопустима, так не продвинешься по карьерной лестнице. А это сейчас самое важное для тебя».
Мой личный следователь, назовем его «Вежливый», сразу предложил мне кофе, называл меня на «Вы» и «Марина Анатольевна». Потом я поняла, что он узнал меня по прошлой мирной жизни, когда я была заместителем губернатора.
Отступление. Мы, группа «Ответственные Граждане», сразу выработали для себя принцип, который много раз повторяли и которого неукоснительно придерживались. Принцип этот звучит так: «На войне нельзя врать. Ложь –это смерть».
Поэтому «Вежливому» изначально очень не повезло со мной. У любого следователя всегда одна задача – поймать человека на лжи. Лично он не виноват в этом. Его так обучали.
Допрос превратился в пытку для нас обоих.
Вежливый (далее просто «В»): Как Вы себя чувствуете?
Я: Спасибо, все хорошо, я всем довольна. Я узнала новое слово «чалиться». Это было интересно.
В: Кофе будете?
Мой ответ был предсказуем. «Вежливый» сделал мне кофе.
В: Марина Анатольевна, какой у Вас пароль на планшете?
Я: Год рождения.
В: А на компьютере и почте?
Я: Паролей нет. И еще. С мая 2014 года я не удаляла почту, не чистила адресную книгу и не удаляла смс.
«Вежливый» ничем не выдал удивления и разочарования. Он вообще обладал спокойным, сдержанным характером. Такой я наблюдала у финнов и немцев.
Его выдавали только глаза. Нет, даже не так. Не глаза, а только зрачки. Они расширялись, когда я отвечала.
Он ждал другого исхода.
По началу он сомневался в каждом моем слове. Поэтому я предложила сама предоставить доказательства правдивости своих ответов – фото, электронная переписка и т.д.
В (задав вопрос и выслушав мой ответ): Марина Анатольевна, откуда я могу знать, что Вы говорите правду?
Я: Дайте мне планшет, и я Вам сейчас все покажу.
Представьте себе человека, у которого нет даже блокировки на iPad, пароль на входе в систему– год рождения.
А еще вся переписка сохранена, все смс, почта и контакты на месте. Все открыто, без паролей.
Представили? Это я, да.
Все складывалось совсем не так, как планировали себе сотрудники МГБ. Это было очевидно.
«Вежливый» задавал вопрос за вопросом. С кем я знакома. (Я честно ответила: «С половиной Донецкой области, в силу понятных обстоятельств»). Где офис нашей организации. Откуда у нас машины. Где берем деньги на операционные расходы. Из каких источников платим за бензин для наших машин. Откуда деньги? Связаны ли мы с фондом Рината Ахметова и знаю ли я Рената Ахметова лично.
Кто наши партнеры вообще. Деньги. Деньги. Деньги.
Удивительно, но ровно такие же вопросы нам, «Ответственным гражданам», два года стабильно задавали и задают донецкие журналисты и блоггеры патриотической проукраинской направленности, уехавшие из Донецка летом 2014-го. Некоторые из них даже, помнится, призывали сравнять Донецк с землей «Градами» и авиацией.
Много вопросов, много ответов.
Несколько раз следователь спросил, почему мы не получили аккредитацию по процедуре, принятой в ДНР.
Я честно сказала, что это не так просто, поскольку у нашей организации украинская регистрация. И мы боимся попасть «под статью» на контролируемой территории. Поэтому назначили несколько встреч и консультаций, чтобы посоветоваться со знающими людьми.
Внезапно в комнату ворвался моложавый (или молодящийся) мужчина. Очень стройный, быстрый и ужасно смешной.
Его поведение выдавало в нем руководителя, который хочет стать еще большим руководителем. Не буду объяснять, как, но вместо имени он запомнился мне под мною же данным ему прозвищем «Эвтаназия».
«Эвтаназия» стал с левой стороны от меня и, глядя поверх моей головы, громко отчеканил: «Вы должны говорить правду, от Вашего сотрудничества зависит все. Вы должны с нами сотрудничать и говорить правду».
Вот все эти шаблоны из фильмов в голове вашей, они внезапно всплывают. В такой ситуации это явный идиотизм, но я едва не ответила: «Клянусь говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды». Все будет как в кино.
Я подумала, что «Эвтаназии» нужно было стать не милиционером (почти уверена, что до войны он им был), а актером или певцом.
«Эвтаназия» заскочил и выскочил как молния. Мы с «Вежливым» продолжали мучать друг друга.
Потом в комнату стремительно зашли еще несколько мужчин. Я узнала только «Стивена Сигала». Он был бодр, свеж и нагл, собственно в его ситуации это естественно.
Стивен абсолютно уверен, что именно он и есть мега – мачо этой земли.
Все меня рассматривали как обезьянку в зоопарке. Спрашивали, как у меня дела. Интересовались, как прошла ночь.
Я же всем отвечала, что у меня все отлично, мне все нравится и что все это бесценный опыт для меня.
Мне казалось, что именно так нужно отвечать и так себя вести. Потому что в моем наивном представлении все сотрудники таких служб привыкли видеть истерики, крики и слезы. Я так предполагаю.
Но при этом я точно знаю, что нормальные (да и не очень) мужчины не выносят женских слез на подсознательном уровне.
Была суббота, и я подумала, что они хотят пораньше домой, где их ждут жены и дети. В субботу мужья должны быть в хорошем расположении духа.
Ну, и вообще я в принципе не могу впасть в истерику. Никогда не понимала, зачем это делать. Чтобы что?
Лучше бы, думалось мне, не говорить с ними вовсе. Но это тоже был не мой вариант.
«Вежливого» вдруг вызвали куда-то, и его заменил удивительный персонаж.
Я назову его «Баварец». Выдержан. Спокоен. Красивая и правильная речь. Невысокого роста, отлично сложен. Наверное, брюнет. Не запомнила.
Он продолжил допрос.
От него исходила несокрушимая естественная уверенность в своих силах и правоте. «Баварец» сразу мне показался идейным человеком. Он явно верил в то, чем занимался, а не просто делал на этом карьеру.
Уверена, я не ошибаюсь. За два года войны я таких видела много.
В нашей дальнейшей беседе он первым из всех известных мне людей он прямо и открыто сказал: «Не все донецкие имеют право вернуться». Сказал все с той же природной уверенностью, не допускающей сомнений.
Почему-то врезалось в память, что у него на столе лежал Новый Завет. Такие книги до войны раздавали какие-то сектанты…
На нем я и закончу эту часть своих «подвальных» рассказов.
Добавлю в конце немного выводов и впечатлений.
Во всех спецслужбах ДНР работают бывшие милиционеры и сотрудники СБУ. Они совсем не изменились за последние два года. Их профессиональная деформация произошла давно и навсегда.
Они заранее видят преступника в каждом человеке. Есть исключения, но надеяться на это и верить в это ни при каких обстоятельствах нельзя. «Исключения» все равно подчиняются общей корпоративной культуре.
А еще они всегда врут. Без смысла, без логики, без причины. Тот нелепый случай, когда люди просто лгут, и все. Не могу понять, зачем. Не понимаю, какая эффективность или результативность достигаются таким образом. Позже я объясню на примерах этот феномен.
Если кто-то из вас думает, что между спецслужбами с обеих сторон (в зависимости от симпатий-антипатий) есть какие-то различия, то прекратите так думать.
Лучше начните читать «Утопию» Томаса Мора. А еще лучше – «Похвалу глупости» его друга Эразма Роттердамского.
У последнего есть удивительно точные слова, описывающие существующую реальность в этих институтах власти обеих сторон.
«… рассудок у них испорчен, язык варварский, манеры обращения грубы, жизнь лицемерна, слова ядовиты, сердце коварно».
__
Марина Черенкова